БЕЗОПАСНОСТЬ ПОСТСОВЕТСКОЙ АЗИИ
И СИТУАЦИЯ В АФГАНИСТАНЕ

В 2000 году в Афганистане весьма вероятно произойдут драматические события. Ожидаемый "последний удар" талибов по противостоящим им на севере страны силам может в корне изменить всю ситуацию в регионе, оказавшемся на пороге широкомасштабного военного конфликта.

Исламское государство Афганистан (ИГА) представляет собой один из узловых пунктов Евразии. Вся "большая игра" великих держав со второй половины ХIХ века по сегодняшнее время в значительной степени ведется вокруг этого рубежа соприкосновения тюркской, персидской, арабской, индуистской и конфуцианской цивилизациями (не говоря уже об интересах более отдаленных центров силы – России, Европы и США). Афганистан сегодня стал не только одной из основных (наряду с ближневосточной и закавказской) точкой напряженности на евразийском пространстве, но и территорией, по которой может пройти предсказанная С.Хантингтоном "линия межцивилизационного разлома" континента.

В стране более двадцати лет идет непрекращающаяся война (до 1989 г – с экспансией СССР и местными "экспериментаторами" из НДПА, а затем – внутренний этнорегиональный и конфессиональный конфликты). Выросло и возмужало поколение афганцев, полностью принявшее и исповедующее, наряду с Исламом, особую "культуру "Калашникова". Эти "люди с ружьем" интегрировались в традиционное, патриархально-родоплеменное и более чем на 90% аграрное общество и стали его естественной составной частью, а общество успешно адаптировалось к условиям постоянных военных действий.

Большинство экспертов и аналитиков, исследующих ситуацию в постсоветской Азии, сходится во мнении о том, что проблема Афганистана является "дамокловым мечем Центральной Азии" (формулировка, прозвучавшая в апреле 2000 г. на ташкентской встрече президентов Казахстана, Киргизии, Узбекистана и Таджикистана). Афганистан стал не только военным полигоном, но и рассадником террористов и наемников. Те, кто проходит подготовку в многочисленных лагерях, контролируемых исламским движением "Талибан" (ИДТ), завтра могут "постучать в двери" азиатских новых независимых государств (ННГ).

Для данного рода оценки существует множество объективных и субъективных причин.
Не секрет, что у новых независимых государств Азии возникло множество трудностей в связи с обретением независимости. Социально-экономические, этнодемографические, психологические и сугубо экономические диспропорции, сложившиеся еще до распада Советов, не только дают о себе знать, но и "самовоспроизводятся". И наибольшую роль в данном процессе, как показал опыт последнего десятилетия, оказывают внешние воздействия.

В настоящей работе мы целенаправленно стремились избежать "высокой геополитики". Представляется, что дело обстоит гораздо прозаичнее и, от этого, более печально. Руководители талибов не только не имеют представления о "Weltpolitik", но и физически не в состоянии воздействовать на свои отряды в нужном направлении. На смену полевым командирам (сделавшим себе имя, сколотившим собственные дружины-синдикаты, приторговывающим оружием и опием) могут прийти только точно такие же "воины Ислама". Все разговоры о "железной дисциплине" в рядах талибов не подкреплены реальными фактами. Данные радиоперехватов российских спецслужб того, что происходило в 1998-1999 гг. на афганском севере, наглядно доказывают, что части северного альянса (точнее, отряды Масуда) отличаются от своего противника куда большей управляемостью в ходе боевых действий.

Афганистан, представляющий собой едва ли не наиболее отсталое в социокультурном и экономическом плане государство Земли, в силу множества причин будет транслировать собственную нестабильность во вне.

При этом ясно, что основным объектом приложения сил неспокойных "учащихся медресе" станут светские (по терминологии ИДТ –"коммунистические") режимы постсоветской Азии.

Во-первых, концепция строительства демократического гражданского общества и государственного строительства "по-талибски" и в азиатских ННГ диаметрально противоположны. "Талибан", в принципе, никогда особенно и не скрывал своих претензий на некую особую роль в "духовном обновлении" бывших советских республик. При этом шла речь и о "возвращении в лоно Ислама его исторических центров - Бухары и Самарканда".

Во-вторых, налицо ярко выраженный диссонанс между властными элитами, существующими в постсоветских азиатских государствах, и руководителями движения, контролирующего около 85% афганской территории. Это неоднократно подчеркивалось первыми лицами "Талибана" и закреплено в психологии любого рядового члена движения.

В-третьих, Иран, Индия и Китай располагают гораздо большими государственными ресурсами для эффективного противодействия "партизанско-исламской" экспансии извне, чем молодые государства Азии. Пакистан, в силу наличия "особых" отношений с талибами, также не слишком озабочен резкими заявления и действиями ИДТ. Россия достаточно далека и, в случае резкого обострения ситуации, способна вывести свои ВС и пограничников из Таджикистана.

Следует заметить, что талибы явно рассчитывают на свертывание российского внешнеполитического и оборонного влияния в постсоветской Азии. Также желательно для Кандагара и разобщение азиатских ННГ, разжигание взаимного недоверия в Центральной Азии: старая тактика, отлично обкатанная талибами на территории Афганистана. Ситуация, при которой каждое государство ЦАР ориентируется лишь на защиту собственной территории изначально гибельна: радикальные экстремисты рано или поздно смогут расшатать устои региональной стабильности. Поиск общего языка, выработка единого плана противостояния угрозе вторжения террористов должны стать главной задачей для лидеров ННГ ЦАР.

Последние саммиты стран СНГ (Москва) и "Шанхайской пятерки" (Душанбе) вселяют уверенность в том, что намечается серьезная кооперация в области строительства системы безопасности ЦАР и Россия уже приняла на себя значительные обязательства в вопросах сохранения мира в регионе, помощи молодым республикам в общей борьбе с терроризмом и экстремизмом.

Отдельной темой являются потенциальные возможности исламизации населения ННГ Азии. Ряд российских исследователей (А.Малашенко, В.Цымбурский и пр.) считают, что распространение идей исламского экстремизма на пространство бывших советских республик Средней Азии совершенно не исключено. Особенно, на фоне объективно существующих социально-экономических проблем переходного периода при смене модели общественно-политического развития.

В Турции для разрешения подобной коллизии существует вестернизированный офицерский корпус, являющийся самостоятельным и самодостаточным игроком на политическом поле страны. В азиатских ННГ нет ничего подобного. Например, элитные подразделения Узбекистана и Туркмении формируются по "янычарскому" принципу: либо из иностранцев, либо из граждан страны, принадлежащих к "нетитульным" группам населения. Какова цена таким "преторианцам", в случае резкого ухудшения ситуации, известно, да и бессмысленно использовать разного рода ОМОНы, спецназы и т.п. против партизан, привыкших воевать в высокогорье. Данное положение наглядно подтвердил т.н. "баткентский кризис" 1999 г., когда достаточно малочисленные отряды боевиков Д.Намангони более двух месяцев успешно противостояли спецчастям Киргизии и Узбекистана (столкновения в узбекском анклаве Сох на киргизской территории).

Способны ли постсоветские ННГ Азии самостоятельно ответить на вероятные вызовы их национальной безопасности извне? Казахстан и Узбекистан, обладающие крупными ВС и большими запасами боевой техники и вооружений (БТиВ), в состоянии дать адекватный отпор на гипотетическую экспансию радикальных исламистов. Киргизия и Таджикистан в данном плане смотрятся гораздо более уязвимо. Туркменский нейтралитет также действенен лишь в условиях сохранения общерегиональной стабильности и в случае ее нарушения окажется не слишком серьезной защитой.

Другое дело, что противоборство с международными террористами потребует от постсоветских азиатских республик напряжения всех их сил. Ни на модернизацию экономики, ни на реформирование общественно-политических отношений просто не останется ресурсов - все уйдет на оборонное строительство. Благоприятный инвестиционный климат, постепенно складывающийся вокруг региона, будет безнадежно подорван. Можно ожидать и резкого ухудшения социальной ситуации в ННГ Азии.

Данные факты дают преимущество террористам. Уместно напомнить, что большое внимание талибы уделяют именно психологическому воздействию на противника. Прежде, чем начать боевые действия, они проводят массированную пропагандистско-агитационную работу среди личного состава и населения противника. Агитацию ИДТ, ее проведение, использование различных приемов, их воздействие на психику можно считать хрестоматийными. Наиболее рельефно они проявились при взятии Кабула и двух захватах Мазар-и-Шарифа (практически без потерь). Апелляции к "исправлению нравов", строительству социально бесконфликтного государства могут вызвать отклик у отдельных групп идейно неконсолидированного пока населения постсоветских республик. Наглядный пример дали в последний год Дагестан и Киргизия (за пособничество террористам к ответственности после баткентских событий привлечено около 30 человек), многочисленные задержания в странах ЦАР эмиссаров радикализированных исламистов, экстремистской литературы и т.д.

Уместен вопрос, кто такие талибы, каким потенциалом (идейным и оборонным) они располагают?

Исламское движение "Талибан" можно назвать жестким, контролируемым на всех уровнях военно-религиозным орденом. Во времена существования просоветского режима в Кабуле в Афганистане сложился большой слой конформистского духовенства, придававшего "новой власти" исламский имидж и способствовавшего консолидации ее социальной базы. Ответом на такую политику ряда духовных лидеров и стала идеология талибов, ориентированная на "возвращение к чистым истокам Ислама".

Религиозные воззрения талибов (суннизм ханафитской религиозно-правовой школы) не близки не только шиитам-хазарейцам, таджикам или исмаилитам, но и многим пуштунским племенам Афганистана. Афганские таджики и узбеки даже приобретают сегодня образ борцов за религиозную терпимость в отличие от близких ваххабитам талибов. Агрессивный, фанатичный характер движения проявляется с самого начала появления талибов на афганской политической сцене.

Во главе движения стоит "Шура" –"кандагарская шестерка" высших мулл. Политический руководитель ИДТ – Мулло Мухаммад Умар (Омар) – выпускник теологического центра в Пакистане. Требования "Талибана" суровы: единоначалие, приказы и распоряжения руководства не обсуждаются.

Основной тактикой талибов являются партизанские и антипартизанские действия. Бронетехника используется сравнительно ограниченно. Главное оружие - стрелковое. Широко применяются ствольная артиллерия и реактивные системы залпового огня ("катюши" пользуются большой любовью у всех афганских противоборствующих сил и устанавливаются на всех типах грузовых машин). Общий уровень военной подготовки не слишком высок (если брать за исходную точку нормальное следование бывшим советским военным уставам). К положительным моментам подготовки войск ИДТ стоит отнести большую маневренность (степень насыщения автотранспортом можно оценить как высокую), умение ориентироваться в горной местности, развитую систему связи (в том числе и спутниковой), неприхотливость и высокий моральный дух. Уровень взаимодействия, использование бронетехники, авиации и вертолетов, тактика указывают на присутствие кадровых военных – пакистанских офицеров и военных специалистов, получивших образование в СССР во времена ДРА. Полевые командиры "Талибана" – люди, прошедшие школу войны с советскими войсками и с моджахедами.

Военные успехи явно вскружили голову лидерам ИДТ, решившим, что пришла пора не только "дожать" антиталибский альянс, но и активно распространять свои идеи в центральноазиатских государствах. В ННГ Азии под видом бизнесменов, беженцев, туристов, проповедников устремился поток идеологических диверсантов.

Не следует забывать и о росте такого нового "нетрадиционного вызова", как расширение наркотрафика из Афганистана, через Центральноазиатский регион и, далее, в Россию и Европу.

После ослабления колумбийской наркомафии и резкого ужесточения борьбы с транспортировкой наркотиков в Иране, Китае и Индии, первенство на рынке наркотиков перешло к странам "Золотого исламского полумесяца" – Афганистану и Пакистану. Афгано-пакистанская граница (более 2 тыс. км.) полностью прозрачна и с конца 70-х годов через нее пошел ежегодно усиливающийся наркопоток. Не контролируемая территория проживания "пограничных племен" пуштунов превратилась в гигантскую лабораторию по производству героина из опия-сырца. Сырья настолько много (годовой объем производства опиума в Пакистане и Афганистане, по оценкам ООН 1997 г., варьируется от 1110 т до 3440 т), что излишки превратились в предмет экспорта: его транзитом переправляют на Запад для более качественной обработки. С 1997 г. кроме традиционных гашиша и опия-сырца впервые появился и героин. Сегодня, по данным аналитических структур спецслужб Запада и России, талибы контролируют свыше 30% мирового производства всех наркотиков и около 65% поставок героина и анаши в Европу (война требует денег).

За годы афганской войны Запад и монархии Персидского залива потратили на поддержку моджахедов более 3 млрд. долл. (по некоторым данным в Афганистане с советскими войсками воевало около 25 тыс. мусульман из 30 стран). Когда СССР ушел из Афганистана и моджахеды начали грызню за власть, иностранные наемники оказались ненужными. Часть из них ушла к талибам, а большее число нашло себе новые "джихады": в Таджикистане, Индии, Боснии, Алжире, Египте, на Филиппинах, в Чечне. В последнее время достается и былым спонсорам: США, Саудовской Аравии, Великобритании. Сегодня по миру бродят тысячи "афганцев" – мусульманских "солдат удачи".

Соединенные Штаты после вывода советских войск с афганской территории утратили былой интерес к происходящему в этой стране, но с начала 1994 г. отношения России и западных демократий существенно осложнил "каспийский вопрос". На шельфе моря, ранее безраздельно принадлежавшего СССР и Ирану, были обнаружены значительные запасы углеводородов. В связи с тем, что РФ потеряла значительную часть своего влияния на прикаспийские государства - Азербайджан, Казахстан и Туркмению, образовался вакуум политико-экономического господства. "Советское наследие" привлекло и Госдеп, и ЦРУ и Пентагон. Перспектива закрепления в ключевом районе Евразии, контролируя Иран и Россию, поддерживая выгодную нестабильность (управляемые конфликты, конфликты низкой интенсивности) во взаимоотношениях других потенциальных сил континента – Индии и Китая, извлекая к тому же еще и коммерческую прибыль из нефтяных контрактов, стала для США весьма желанной. Так появился "Талибан".

При всей напористости "англосаксов" они все более и более сталкиваются с новой для себя ситуацией – конфликты стремительно становятся хаотичными. Уязвимость позиции США в том, что, оставшись единственной сверхдержавой, они повторяют подходы времен противостояния с СССР. Сложнейшие национальные проблемы Третьего мира американскими аналитиками часто рассматриваются упрощенно, с механистических позиций, которые очень условно можно назвать макрогеополитикой: "все должно вернуться на свои места и стать "понятным", как при противостоянии с "Советами". При этом национальные интересы азиатской "этнической мозаики" становятся вторичными – приоритетом администрации Соединенных Штатов остаются проблемы стран, блоков, и их взаимоотношений –"великая шахматная доска".

Интересно, что сами эксперты НАТО выдвигают терроризм, наркоторговлю, разного рода экстремизм в качестве первостепенных ("нетрадиционных") угроз, представляющих опасность для Европы, а рост напряженности в Центральноазиатском регионе признан фактором, ставящим под сомнение сохранение безопасности и стабильности на всем пространстве континента Евразия.

Краткий прогноз

Прогнозировать развитие ситуации вокруг Афганистана и в ЦАР не просто. Во-первых, то, что происходит в ИГА, тесно увязано с проблемой конфликтных зон Ближнего Востока, Южной и Центральной Азии, а это - своеобразный "аналитический калейдоскоп". События в самом Афганистане часто меняются и делать некоторые выводы о положении талибов и их противников можно только во время сезонных осенне-зимних пауз, когда военные действия вести бессмысленно. Во-вторых, полиэтничное афганское общество настолько расколото и настолько по-разному смотрит на будущее страны и свое место в этом будущем, так часто меняет свои взгляды, что нельзя говорить о каких-либо постоянных устремлениях и ориентирах. Власть талибов еще слаба, а противостоящие ей силы разобщены. В силу этого в ИГА возможны самые неожиданные сюжеты.

"Плохой" сценарий

Афганская ситуация в 2000 г. меняется коренным образом: "Талибан" побеждает и устанавливает контроль над всей государственной территорией. Часть моджахедов (как это уже было при распаде военных сил Дустума) вливается в ряды талибов, но основная масса боевиков-"северян" продолжает партизанскую войну с режимом ИДТ. Талибы разворачивают репрессии против афганских таджиков, узбеков и хазарейцев – своих основных этнических противников. Поэтому более половины военных сил "Талибана" (40-50 тыс.) будут задействованы для выполнения полицейских функций на захваченных территориях. На наведение порядка, как его понимают лидеры ИДТ, уйдет около 4-х месяцев. Если мессианские устремления талибов по "исправлению человечества" и расширению влияния "до Самаркада и Бухары" подтолкнут их к развязыванию войны против светских режимов азиатских ННГ, то в их распоряжении будет примерно 45-65 тыс. бойцов.

К последним широкомасштабным боям талибы готовились полгода. Афганистан промышленно не производит вооружения и боеприпасов – их закупают и накапливают, одновременно проводя новую мобилизацию. Транспортная сеть страны слаба и даже если предположить, что оппозиционные "Талибану" силы не смогут оказать серьезного противодействия, сбор сил и средств и подтягивание боевой техники занимает еще два-три месяца. Таким образом, если талибы сломят сопротивление северного альянса осенью 2000 г., подготовка возможной интервенции продлится не менее чем до лета 2001 г.

Репрессии против афганских этнических меньшинств (по типу прошедших осенью 1998 г. в Мазари-Шарифе и Бамиане, 1999 г. – в Герате и пр.) вызовут массовый исход населения из Афганистана в сопредельные государства. Вооруженные отряды афганских полевых командиров частично будут вытеснены в Таджикистан и Узбекистан, перенося туда свою военную инфраструктуру, и продолжат борьбу с ИДТ с их территории. Талибы нанесут артиллерийские и авиаудары по таджикским базам Масуда и других своих противников, а затем их отряды перейдут границу Таджикистана – самого слабого звена в южной полосе обороны СНГ. Российские пограничники, а затем поддерживающие их мотострелки и войска МО Таджикистана будут втянуты в конфликт.

Массовый поток беженцев может составить от 100 до 200 тыс. человек (таджикский МИД заявил, что приток даже 20 тыс. человек уже приведет республику к гуманитарной катастрофе).

Экспансия на какое-то время сплотит таджиков и мобилизует их на отпор "пуштунской угрозе". Сегодняшняя центральная власть будет упразднена, и страна распадется на региональные "уделы", слабо связанные друг с другом. Ходжент в какой-либо форме может присоединиться к этнически близкому Узбекистану, ища защиты от талибов. В Горном Бадахшане уже пять лет назад сложились условия для провозглашения альтернативного правительства и превращения АО в независимое государство. Афганский очаг напряженности, сливаясь с таджикским, все более "продавливается" на север - внутрь постсоветского пространства.

"Хороший" сценарий

Если реально оценивать военные успехи ИДТ, можно выделить лишь захват Кабула и Мазар-и-Шарифа. Остальное – череда мелких военных успехов, за которыми всякий раз следовали поражения с большими потерями. Крупнейшее из них – ноябрьское 1996 г. сражение за Панджшерское ущелье и полное уничтожение группировки талибов, прорвавшейся в северные провинции весной 1997 г. (в тех боях ИДТ потеряло от 20 до 30 тыс. человек). Кампании лета-осени 1998 и 1999 гг. также не привела к разгрому "Талибаном" ни одной крупной противостоящей им вооруженной группировки – контроль над захваченными провинциями призрачен: талибы заперты в населенных пунктах, оборона которых никогда не входила в планы северного альянса. Мазар-и-Шариф при этом не является исключением. Во-первых, город расположен на самом танкодоступном направлении в полосе обороны "северян" и взять его очень просто. Во-вторых, сосредоточивший в своих руках руководство основными вооруженными силами "антиталибов" Масуд легко мог бы выбить оттуда "исламских студентов" (почему он пока этого не делает, вопрос внутриэтнических расхождений в рядах "северян").

Тактические успехи прошлого года были достигнуты, но дальнейшее продвижение ИДТ проблематично. Дорог почти нет (всего одна, связывающая провинции Саманган, Баглан, Кундуз и Бадахшан), чтобы наступать на хорошо укрепившегося на перевалах противника, необходимо массированное сосредоточение танков, артиллерии и постоянной авиационной поддержки, чем талибы пока почти не располагают. Достаточно напомнить, что Панджшерское ущелье войска ИДТ штурмовали уже трижды, но ни разу не могли в него даже войти.

В связи с указанными сложностями в бой ИДТ бросаются массы пехоты на узких участках фронта. Коммуникации растягиваются, их охрана недостаточна и отнимает все больше и больше сил и средств. Части северного альянса наносят по ним контрудары и появляются новые и новые "блуждающие котлы", в которых гибнет цвет военных отрядов "учащихся медресе". Подобную тактику заманивания в глубь собственной территории крупных сил противника без сопровождения, и их последующее планомерное уничтожение бойцы Масуда отработали еще в войне с Советской Армией и сейчас продолжают успешно применять против "Талибана".

Из некоторых источников стало известно, что талибы в последнее время испытывают серьезную нехватку живой силы для своих военных отрядов. Для более-менее успешного наступления на "льва Паджшера" ИДТ необходимо, как минимум, не менее 15 тыс. бойцов, пока же на предполагаемом направлении главного удара "учащимся медресе" удалось сконцентрировать не более 8 тыс. человек. Из них не менее трети составляют иностранные наемники (в том числе, пакистанцы, чеченцы, арабы, уйгуры из КНР и пр.).

Жертвуя войсками, руководство талибов добивается главной цели – дипломатического признания в качестве законной власти Афганистана, а, следовательно, и права получения международной помощи. Военные успехи движения не подкреплены политическим признанием. Во время удара талибов по "домену" Дустума в 1997 г. Пакистан, ОАЭ и Саудовская Аравия признали "новое афганское правительство". Но уже июнь показал, что патроны "учащихся медресе" поторопились. Афганская ситуация меняется быстрее чем погода в горах, и ни военные успехи, ни подкуп не гарантируют победы. Позднее правительство талибов признало еще одно "государство" - Республика Ичкерия.

Выходом из "патовой" афганской ситуации может стать разделение Афганистана по этническому признаку на две части. В наихудшем положении оказались афганские узбеки - их военная мощь сломлена и при возможном разделе не будет иметь существенного значения. Первую скрипку в таджико-узбекском альянсе будет играть (и уже играет) Ахмад Шах Масуд.

Резюме

Полупартизанская война в условиях раздробленной на кланы и регионы страны приобретает хроническую форму и долговременный характер. К тому же, гражданская война афгано-таджикского типа характеризуется сезонной периодичностью (закрытие перевалов, подъем рек, накопление боеприпасов и боевой техники), локальностью (разделенность регионов труднопреодолимыми естественными преградами) и сравнительно малой вовлеченностью населения непосредственно в боевые действия. Расход боеприпасов и потери вооружения в этих условиях на несколько порядков ниже, чем в ходе широкомасштабного военного столкновения. В таких условиях военные действия могут вестись до бесконечности, периодически обостряясь. Самое печальное то, что в отличие от внутритаджикской борьбы в ИГА не видно усталости от противостояния. Талибы окрылены успехами, достигнутыми за последние три года, а антиталибские силы, припертые к стенке, готовы стоять до конца.

Их борьба реально может стать детонатором, способным уничтожить всю внутрирегиональную систему стабильности в Центральной Азии, сложение которой еще до конца не завершено. Это вызовет катаклизмы, сравнимые по своим масштабам и жертвам с "великим переселением народов".

клиника косметологии