Назад На главную страницу
   



ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЙ УЗЕЛ

Проблема Центральной Азии играет значительную роль не только в российской и мировой политике, но и является существенным фактором, влияющим на взгляды и настроения российского общества. И хотя, в политическом и общественном восприятии она преломляется как "проблема Средней Азии" и ряд проблем помельче, типа "афганской проблемы", но в сущности своей это все та же старая единая проблема Центральной Азии.

Центральная Азия как геополитический регион

Пространство Центральной Азии определяется по-разному. Н.М.Пржевальский, например, очерчивал его "от Каспия до Большого Хингана и от границ сибирской тайги до Гималайских гор". В принципе определение Пржевальского, поддержанное авторитетами его великих современников-географов - К.Риттера и Ф.Ратцеля - верно и до сего времени. Центральная Азия - это область в центре великого Евразийского материка, не имеющая стоков в океаны. В политическом плане ее составляют Средняя Азия и Южный Казахстан, Восточный Туркестан (Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), Афганский Туркестан (часть территории Афганистана к северу от Гиндукуша), Хорасан (северо-восточная часть территории Ирана) и северная часть территории Пакистана (Читральское агентство).
Соответственно своему положению, Центральная Азия включает в себя наиболее высокие горные системы планеты и в целом является плоскогорьем (но при этом в ней же расположены и глубочайшие впадины: Каспийская и Турфанская; контрасты характерны для Центральной Азии во всех географических аспектах). Отсюда же и глубокая континентальность климата.
Для Центральной Азии типична меридиональная зональность основных типов ландшафтов: к югу от границ сибирской тайги лежит полоса лесостепей, южнее - полоса степей, переходящая в полосу полупустынь, затем полоса глинистых пустынь, полоса песчаных пустынь и граница Центральной Азии - сплошная стена высоких горных хребтов: Эльбурс, Гиндукуш, Тянь-Шань, Наньшань, протянувшаяся от Каспия до долины Хуанхэ. Полоса пустынь и горная полоса занимают две трети Центральной Азии, здесь жизнь теплится в редких оазисах и предгорных котловинах. Всего в Центральной Азии живет около 100 млн. человек (немного, если сравнить с гигантскими этническими котлами Южной и Восточной Азии).
Но не следует забывать, что наряду с изменением этнической, экономической и политической ситуации, меняются и природные условия. Каких-нибудь пять тысяч лет назад никому и в голову не пришло бы сравнивать безжизненное заболоченное захолустье долины Янцзы с Центральной Азией. В те времена это был самый густонаселенный, самый плодородный и цветущий регион земли. В нынешних Каракумах стояли белокаменные города, многотысячные армии конных латников мчались к Ла-Маншу, Дунаю, Инду, Хуанхэ, Байкалу и Евфрату, корабли под красными парусами, прибывшие с южного берега великого Каспийско-Аральского моря, швартовались к скалам Жигулей и великая река Даитья, от которой осталось только сухое русло, соединяющее Балхаш и Каспий, щедро поила чистейшей алтайской водой необозримые поля великой Арианы-Ваэджо ("Арийский простор"). А на границе субтропических лесов, в священной Ариане, в ущельях Южного Урала, великие Учителя в тиши таинственных святилищ Аркаима-Синташты слагали первые Веды...
Много можно было бы рассказать о великих походах и переселениях ариев, об их высочайших культурных достижениях, но и так известны плоды их трудов - современные Европа, северная Евразия и север Америки. А в Центральной Азии арийская империя слабела и рассыпалась (Центральная Азия осыхает и опустынивается с давних пор).
Полторы тысячи лет назад дошло и до первого завоевания инорасовыми народами - тюрками и с тех пор покатились через страну волны кочевых народов. Древняя Ариана-Ваэджо сопротивлялась долго. Только в XIV веке были окончательно оставлены города, циклопические стены которых до сих пор видны среди барханов Каракумов и Такла-Макана. Остались только потомки ариев, таджики и уйгуры, забившиеся в горные трущобы.
Отвлечение в историю - не напрасно. Напоминание об Ариане-Ваэджо, из которой арийская раса и арийская культура распространилась на все северное полушарие (кроме экваториальных областей) дает ключ к пониманию удивительного геополитического феномена - Великой Степи. В 1904 г. профессор Оксфордского университета Хэлфорд Макиндер сделал великое открытие - мировая история всегда предрешалась процессами, происходившими в Великой Степи, той самой полосе степей, протянувшейся от Дуная до Алтая. Пораженный открытием, он назвал эту территорию Хартлендом - Сердцевиной мира. В эту территорию он включил и прилегающие земли центра России (волжский бассейн тоже не имеет стока в Мировой океан), а также Тибетское плоскогорье (до сих пор не решен вопрос, относить Тибет к Южной или к Центральной Азии).
Понятие Хартленда и сейчас является основной идеологемой геополитики. По Макиндеру, тот, кто владеет Хартлендом - владеет миром, и в это истово верят в политических кругах Запада. Что ж, во всяком случае, Россия состоялась именно путем овладения Хартлендом. Отцы евразийской школы геополитики - Петр Савицкий, Георгий Вернадский - считали, что Россия стала Россией в современном понимании тогда, когда овладела наследием владыки Великой Степи - Чингисхана. Неоевразийцы полагают, что дело именно так и обстояло, с существенной поправкой - Россия не просто очередной захватчик Степи, она вернулась в утраченную Ариану-Ваэджо, древнее наследие и родину арийских народов.

Время собирать камни

Наши предки начали возвращение в Центральную Азию довольно давно. Во всяком случае, по фольклору яицких казаков и Средней Азии историкам удалось реконструировать молодецкий казачий налет на "благородную Бухару" где-то на рубеже XVI и XVII веков. Через сотню лет были еще несчастный поход Бековича в Хиву и столь же трудный, но гораздо более удачный поход Бухгольца в Джунгарию. А, в общем, Россия и Центральная Азия встали лицом к лицу около двухсот лет назад.
Что застали прадеды в Центральной Азии? Самым заметным этнополитическим образованием были узбеки. Отказ узбекам в звании этноса не случаен. Изначально узбеками (по имени одного из потомков Чингиза) звалась военно-политическая общность, нечто вроде орды, собранной из осколков и обломков всех прошедших через Степь народов, которая еще в XIV веке обложила данью города Хорезма. Оттуда их вышвырнул в Степь Тамерлан, которого сейчас узбеки числят в национальных героях, но который воевал против них чуть ли не всю жизнь, и именно в борьбе с узбеками за власть над Хорезмом состоялся как великий полководец и правитель. После распада империи Тамерлана узбеки опять заполнили вакуум, создали три ханства - Хивинское, Бухарское и Кокандское - и привычно начали грабить и угнетать тюркоязычных сартов и арийскоязычных таджиков. Для полноты картины следует упомянуть, что на западе им причиняли немало хлопот своими калтаманами-набегами воинственные (точнее, грабительские) кланы туркмен, а на востоке - дунгане. Степь же была населена киргизами.
Киргизы - древний народ, сквозь мозаику войн и степных империй постепенно добравшийся с верховьев Енисея до озера Иссык-Куль. Те, кого называют киргизами сейчас, в то время назывались "таш-киргизы", т.е. "каменные (читай, горные) киргизы". Киргизы степи носили название "киргиз-кайсаков" (этот термин к 1936 г. трансформировался в "казахов").
Знаменитый филолог Владимир Даль, в годы, предшествовавшие русским походам в Туркестан, служивший чиновником в Оренбурге, не мог оставить без исследования и классификации сотню киргизских родов, кочевавших между Волгой и Алтаем. Но даже его гений вынужден был отступить перед вопросом определения их происхождения, поскольку получались столь фантастические конструкции, что и сам Даль опустил руки. Их названия указывали на все народы, прошедшие по Великой степи, и многие из тех, которые Степь и не видали. По свидетельству Даля, среди кайсацких родов был, например, род "урус" и даже род, гордо именовавший себя... "самовар".
Были, конечно, и султаны родовых объединений, были и богачи, торговавшие с Оренбургом и Омском, но призрачны были и власть султанов, и богатство манапов. Узбеки - хивинцы, бухарцы, кокандцы - постоянно совершали то набеги, то целые походы в Степь, уводили рабов тысячами, скот - сотнями тысяч голов, не брезгуя ничем из жалкого кочевого скарба. Султаны засыпали русские власти жалобами, приносили присягу то русскому царю, то хивинскому или кокандскому хану. В 30-е годы XX века бойкие "историки школы Покровского" делали из этих бессильных метаний целые народные восстания с программами, почти дословно списанными с "Манифеста коммунистической партии".
Но хивинцы и кокандцы переборщили в своем степном терроре. Терроризируй они одних сартов да киргиз-кайсаков, никто, пожалуй, и ухом бы не повел, но они ловили и продавали в рабство русских - казаков, солдат, купцов, поселенцев...
Император Николай I, "рыцарь на троне", не мирился с такими вещами. Первые русские походы имели своей целью именно устроение по Сырдарье линии сторожевых фортов, которые, подобно фортам на Кубани и Тереке, должны были преградить дорогу хищникам с юга. Возникло Степное генерал-губернаторство, и детей блудных султанов в Омском кадетском корпусе начали обучать служить империи.
Так пролегла естественная, носящая вполне геополитический характер, граница по линии пустынь, разделившая Великую степь и собственно Среднюю Азию. Такой бы она осталась и до наших дней, если бы не процессы на западных рубежах империи.
Туркестанские походы 60-70-х гг. прошлого века тоже вызваны западным вмешательством. В Крымской войне Россия потерпела поражение, поскольку ее противники сумели найти место, в котором они могли подвозом по морю поддерживать превосходство сил, а Россия, с ее дорогами (увы, в империи они были не лучше нынешних) - не могла. Для предотвращения последующих вмешательств необходимо было найти такое же уязвимое место у Англии. Это была - Индия, основа могущества Британской империи. Были и попытки добраться до ахиллесовой пяты Британии.
Стремилась туда Екатерина (поход Валериана Зубова, прерванный внезапной смертью императрицы), сын ее Павел (известная история о походе Войска Донского на Индию). Наполеон пытался прорваться в Индию через Египет, а потом в Тильзите соблазнял Александра I перспективами совместного вторжения. Но великие предприятия требуют своего времени и особенных людей для их осуществления.
У Александра II такой человек был. Порученец его отца генерал-майор Дмитрий Алексеевич Милютин, потомок обедневшего старинного рода, храбрый строевой офицер, талантливый генштабист, выдающийся военный педагог и военный историк, создатель русской геополитики, отличался тем самым складом ума, который был характерен для Наполеона - в наше время о нем сказали бы: "биологический компьютер". Для решения каждой из военных и военно-политических задач империи у него была оптимальная программа действий и император, испытав Милютина в сложнейшем поручении - успешном завершении Кавказской войны - сделал молодого генерала военным министром. На этом посту, среди массы прочих дел (он, кстати, провел самую успешную в истории России военную реформу), Милютин исполнил то, что обещал императору - сделал так, чтобы Англия больше не смогла вмешиваться в российскую политику.
План, при всей его грандиозности, простой - военное давление на Индию. Для этого, в первую очередь, необходимо было создать базу Индийского похода - "величайшего военного предприятия всех времен" (А.Е.Снесарев). Такой базой, естественно, мог быть только Западный Туркестан (по-современному, Средняя Азия). Восточный Туркестан принадлежал Китаю, а гарантирование территориальной целостности Китая было одной из основ милютинской концепции военной политики России.
Решено - сделано. В 1864 году качнулись линии штыков, пропел сигнальный рожок и первые батальоны туркестанских стрелков выступили на Ташкент. Какой истошный крик стоял в Лондоне! Гегемонизм... неспровоцированная агрессия... права человека... героические ташкентские (кулябские, катта-курганские, шахрисабзские и т.д.) борцы за свободу... попрание принципов демократии... Тем временем крошечные отряды и отрядики со считанными пушками (там вообще-то предпочитали ракетные станки) методично очищали страну от последних шаек узбеков. Кауфман, Черняев, Скобелев, Ионов... Исторический факт - единственное сопротивление народных, так сказать, масс было встречено в Геоктепе, где туркмены дрались до последнего за свое "священное" право калтаманить, где хотят, и грабить, кого хотят. Что ж, тот, кто не выпустил из рук оружия - лег под русским штыком.
Часть узбеков удрала в Китайский Туркестан и там устроила еще на десяток лет кровавую эпопею Джеты-шаара. А в Русском Туркестане все было спокойно.
Туркестанское генерал-губернаторство протянулось от Каспия до Иссык-Куля. Серошинельные пикеты встали на Кушкинских высотах и по Аму-Дарье, Хивинское ханство и Бухарский эмират остались под властью своих суверенов, но при русских гарнизонах ("как мы ныне под властью исправника Сидора Кондратьича свет просвещения увидели...", иронически, а может быть и нет, писал в те годы от имени эмира бухарского М.Салтыков-Щедрин). Кокандское ханство было упразднено, а местное самоуправление, по обычаю империи, осталось по-прежнему в руках городской и племенной знати. Началось выращивание хлопка, и на нем поднялись московские и иваново-вознесенские мануфактуры. Появилось русское население - сначала для обслуживания коммуникаций, потом для сбора и вывоза хлопка, а с конца XIX века началось и переселение крестьян.
Военно-политические цели завоевания... да нет, язык не поворачивается назвать так почти бескровное присоединение Средней Азии, были достигнуты полностью.
В 1877-1878 гг. Россия воевала за свободу южных славян и Англия, устроившая в 1853-1856 гг. Крымскую войну из-за оккупации Дунайских княжеств (на эту оккупацию, кстати, Россия имела договорные права), теперь только судорожно оглядывалась - где казаки? еще под Мервом или уже на Гиндукуше? - и решилась только на бесцельное маневрирование эскадры адмирала Хорнби в Эгейском и Мраморном морях. На каковое маневрирование внимания никто не обратил.
Но неужели не было сопротивления народных масс? Как не быть. Было. В 1898 году вспыхнуло Андижанское восстание, о котором много и усердно писали "историки школы Покровского". Если вкратце, то свелось оно к следующему. Некий мулла с двумя десятками своих учеников решил объявить русским джихад, а для этого ночью выкрасть оружие из казармы. Однако решительными действиями дневального у тумбочки, лопоухого первогодка Иванова, при посильной помощи как раз возвращавшегося из самоволки пьяного ефрейтора Куцехвостенко, народное восстание было подавлено. Герою-карателю Иванову, кажется, господин ротный пожаловал рубль серебром, а ефрейтору милостиво позволил и дальше носить нашивки, невзирая на буйное поведение. Мулла удрал в Стамбул, а его ученики изрядно нахватали пинков. Вот и вся исламская революция в андижанском исполнении. (Изложенное - шутка лишь отчасти.)

Время разбрасывать камни

На самом деле, положение было серьезное. С 1864-го и до самого 2000-го не было ни одного года, в котором Средняя Азия не была убыточна для России и СССР. Среднеазиатский хлопок, при всей его важности для текстильной и пороховой промышленности, далеко не окупал инвестиций. Военно-политическая задача - плацдарм для Индийского похода - перестала быть актуальной с подъемом Германии в Европе, хотя формально и сохранялась до самого 1906 года (а потом была реанимирована в 1919-1941 гг.). Ослабление власти в результате революции 1905-1907 гг. привело к появлению басмачества. Развившийся в конце XIX века политический панисламизм (и, как вариант, пантюркизм) проник в Туркестан. И, наконец, прогрессирующий паралич империи привел к беспорядкам 1916-1917 гг.
Причина их была вполне шкурная: на "Потемкине" щи с червями, в Петрограде - отсутствие белых булок в продаже, а в Туркестане - набор рабочих на театр военных действий.
Инородческое население империи было освобождено от воинской повинности. Но в условиях мировой войны, когда Россия отмобилизовала почти 18 миллионов человек, людей стало не хватать, останавливались целые отрасли, возникла опасность голода. Даже в Китае русские уполномоченные навербовали более 700 тыс. рабочих для прифронтовой зоны, а Среднюю Азию все не трогали. Попытавшись тронуть, получили что-то типа нынешней ближневосточной интифады. В таких условиях и грянуло известие о революции в Петрограде.
Слишком много места требуется, чтобы изложить все перипетии военно-политических событий в Туркестане и Степном крае в 1917-1934 гг. Чего стоит хотя бы колоритная фигура туркменского калтамана Джунаида, сумевшего овладеть троном хивинских ханов. А борьба русской Крестьянской армии Ферганы и трагедия полковника Монстрова? А последняя авантюра великого авантюриста Энвера-паши? Эпические подвиги уральских казаков? Смертельная схватка семиреченских казаков и переселенцев-иногородних? Анненков, Дутов, Зайцев, Фрунзе, Каширин, Новицкий...
Но сейчас важнее то, как советская власть реконструировала Среднюю Азию. В полном соответствии с концепцией национальной демократии "угнетенных народов Востока" ее вожди попытались организовать здесь национальные государства и... не обнаружили не то что наций, но и этносов. Тюркский язык господствовал от Великой стены до Каспия, но единственным не был. Области его использования располагались чересполосно с таджикским и уйгурским. Точно так же чересполосно располагались многочисленные роды, считающие себя принадлежащими к тому или иному этносу. Поэтому советские организаторы начали с национального разграничения. С революционной энергией и твердой верой в то, что нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики, они размежевали Среднюю Азию. Правда, ушло на это больше десяти лет. Результаты известны еще со школьной скамьи.
Самый трагикомический момент в этой истории - судьба сартских племен в СССР. Сарты, наиболее порабощенное узбеками племя, фактически единокровное с таджиками (антропологически и те, и другие представляют собой переходный расовый тип между тюркской и индо-средиземноморской расами, но таджики, подавшиеся в горы, сохранили арийский язык, а сарты на равнинах приняли тюркский), и в Советском Союзе остались в этом порабощении. Во времена империи именно в среде узбеков складывались начатки интеллигенции (духовно-исламского типа), переваривались идеи панисламизма и пантюркизма, создавались если не партии, то политические течения националистическо-модернистского толка по типу младотюрок Турции ("Иттихад ве тараки", "Милли иттихад" и пр.), имеется в виду движение джадидов.
Только с джадидами большевистские реформаторы Азии могли говорить на одном языке (или, возможно, им казалось, что они говорят на одном языке). Поэтому узбекские джадиды были в полном составе поверстаны в ряды большевистской партии, из них была составлена местная администрация, а сарты - отданы им во власть и переименованы в узбеков. Точно так же в узбеков переименовали и таджиков Ферганы - примерно четверть всего таджикского населения СССР. (Столько же, сколько в СССР, осталось таджиков и за его пределами: в Афганистане, Китае, Индии, а теперь еще и в Пакистане).
Много сартов осталось за пределами Узбекистана. По делению 1936 г. они были включены в состав Казахстана и... переименованы в казахов. Более или менее строго по племенному признаку удалось разделить туркмен и киргизов, если не считать того, что половина и этих народностей осталась за границей: туркмены в Иране, Афганистане, Ираке и Сирии, киргизы - в Китае, Индии, Пакистане.
Но и тут не обошлось без ляпов: кочевников-каракалпаков, не родственных туркменам, но хотя бы имеющих общий с ними способ освоения ландшафта, передали в состав Узбекистана; памирцев-арийцев, весьма отдаленно родственных таджикам - передали в состав Таджикистана, а там их немедленно записали в таджики (в число таджиков, кстати, записали и тех сартов, которые оказались на территории Таджикистана).
Но самая вопиющая история произошла с формированием Казахстана. Во время гражданской войны Младший жуз (объединение части казахских родов) сформировал т.н. "Алаш-орду", которую часто представляют правительством, но которая была скорее декларацией о намерениях. После отхода колчаковских армий на восток отправилась и Алаш-орда, но строители светлого будущего все равно были в восторге - как же, вот оно, национальное государство, а уж социалистическим они его сделают! И в 1920 г. учредили Казахскую автономную ССР, территориально занимавшую запад современного Казахстана: фактически территории современных Уральской, Гурьевской, Актюбинской, Кустанайской и Оренбургской областей.
Кстати, в это время были созданы в Средней Азии еще Хорезмская и Бухарская республики, а также Туркестанская АССР, в состав которой входили современные области Южного Казахстана (Кзыл-Ордынская, Джамбульская, Алма-Атинская, Талды-Курганская), вся Киргизия и Фергана. Но уже в 1922 г. неистовые ревнители спохватились и передали Казахстану тогдашние Акмолинскую и Семипалатинскую области, в которых казахи были самой малой этнической группой (теперь это области Тургайская, Североказахстанская, Карагандинская, Кокчетавская, Целиноградская, Павлодарская, Семипалатинская и Восточно-Казахстанская), зато вывели из состава КазАССР Оренбургскую область. Автор - не любитель его творчества, но Солженицын поистине точно сказал, что границы Казахстана, похоже, проводили по принципу: "где хотя бы раз проходил верблюд". Вот так 7 миллионов русских людей - коренных обитателей Южной Сибири и Южного Урала стали "средними азиатами". Хорошо, хоть в казахи их не записали, как записали тех же сартов, когда в 1936 году ликвидировали Туркестанскую АССР и к Казахстану прирезали еще четыре области, где казахи составляли небольшую этническую группу.
Итак, советская власть нашла две этносоциальные общности, на которые могла опереться в Средней Азии: узбеков и казахов (некоторые роды туркмен и киргизов пошли на службу к Советам в середине 30-х годов). Для обеспечения верности всех остальных "отдавали головою", как говорили (и делали) в средние века. Баи и манапы переименовались в секретарей райкомов и обкомов, басмаческие курбаши - в начальников районных и областных отделов милиции и ОГПУ, сотрудники этих и прочих партийных и советских учреждений подбирались из родов этих "башлыков", по извечному принципу родовой верности. А прочие? Главы родов откочевали за границу, "харачу" и "кара сеок" стали рабами правящих родов, а с ними и "нацменьшинства", вроде русских, которых в Казахстане было 46 % (казахов - 32 %; это вместе с сартами, а реально казахов в Казахстане и сейчас максимум процентов пятнадцать).
К чему это излагается? Да к тому, что, с позволения сказать, трехуровневая социальная структура (правящие роды - подчиненные роды - "нацменьшинства"), сформированная в Средней Азии творческим гением ВКП(б) и лично великого Сталина, существует в полной сохранности и нетленности. Раньше в Средней Азии роды делились на воинские, торговые и земледельческие. Коммунистическая власть обогатила родовую структуру таким нововведением, как бюрократические роды.
Конечно, преобразовательная деятельность большевиков не ограничивалась Русским Туркестаном и велась во всей Центральной Азии (достаточно вспомнить новейшую историю Монголии). А в Афганистане впервые у красных нашлись дела в 1919 году, когда Аманулло-хан вел войну за избавление от британского протектората. И в 1929 г., когда Бачаи Сакао вышибал из Кабула Аманулло, а вслед за тем без всякого перерыва Надир начал вышибать из Кабула Бачаи, Красная Армия спокойно заняла северную часть Афганистана, между Аму-Дарьей и Гиндукушем (т.н. Афганский Туркестан), и будущий защитник Севастополя И.Е.Петров под экзотическим псевдонимом штурмом брал Кундуз. А в 1979 г. Советская Армия заняла весь Афганистан и, если к югу от Гиндукуша кабульское правительство пользовалось суверенитетом, то между Гиндукушем и Аму-Дарьей, в Афганском Туркестане, контроль за населением осуществляло советское МВД и по линии Гиндукуша стояли советские пограничные войска.
В Синьцзян (Западный или Китайский Туркестан) Красная Армия в первый раз вторглась в 1921 г., с целью добить отошедшие за границу остатки Белых войск. А когда в 1931 г. уйгуры и дунгане, выкинув китайцев из Синьцзяна, основали Восточно-Туркестанскую республику и незамедлительно решили активизировать изрядно уже притихшее басмаческое движение, опять-таки части Красной Армии в трогательном единении с войсками изменника делу мировой революции маршала Чан Кайши Восточно-Туркестанскую республику ликвидировали. Дубанем Синьцзяна посадили честолюбивого и беспринципного генерала Шэн Шицая, который первым делом продекларировал свою верность заветам гоминьдана и лично маршалу Чану, после чего отдал приказ никаких депеш от Чана не принимать, а его посланцев сразу расстреливать. И началась в Синьцзяне такая жизнь, что, пока Шэна не скинули (в 1943 г.) называли Синьцзян "17-й республикой" (16-й звали, как известно, Монголию).
Как только гоминьдановцы скинули Шэна, уйгуры опять объявили Восточно-Туркестанскую республику и принялись воевать с гоминьданом и клясться в верности председателю Мао. Ну, а после провозглашения Китайской Народной Республики на площади Тяньаньмэнь 1 октября 1949 года товарищ Сталин сделал товарищу Мао подарок - Синьцзян, но не просто так, а в качестве автономного Синьцзян-Уйгурского района (а с Монголией решил погодить). Долго ждал Мао, но в начале 60-х годов разобрался-таки с уйгурами. Примерно 200 тыс. уйгуров бежали в СССР. Сейчас они оказались в суверенном Казахстане и клянут свою участь вместе с казахами, киргизами, немцами, мордвинами... долго перечислять все живущие в Средней Азии народы.
Баи и беки времен переразвитого социализма (теперь они именуются уже не секретарями райкомов и обкомов) по-прежнему задыхаются от жира и сонно дремлют в тени чудесных садов, в кругу верных гулямов и нукеров, под танцы одалисок и томных бачей, а народы Средней Азии все так же живут в тяжком труде, нищете и порабощении, на сорном чае и серых лепешках. И пусть бы себе жили, если им этого хочется, но... мы отказываемся принимать нахождение в этом тошном рабстве наших братьев и сестер.

Извечный вопрос

Все насущнее необходимость разобраться в мешанине центральноазиатского котла. Что же он собой представляет и что в нем варится?
Сейчас это - классическая буферная зона между Россией, Китаем, Ираном и Пакистаном. От окрестностей Омска до Кветты и от Волги до Алтая лежит ничейная земля, на которую Россия пытается предъявлять прежние права. Что, в общем-то, получается, если не считать Туркмении, которая (точнее, Туркменбаши) предпочла статус вассала Ирана, и Узбекистана, который (точнее, Каримов) решил, что может быть региональной сверхдержавой.
В Туркмении структура власти и ее концепции сохраняются практически в неизменности с советских времен (идеи социализма в толковании Суслова неплохо накладываются на центральноазиатский менталитет).
В Узбекистане же народ пытаются увлечь миражом великодержавности. При этом для обоснования такой возможности привлекают именно то обстоятельство, которое делает Узбекистан самым слабым звеном центральноазиатской цепочки - узбекский демографический взрыв. Действительно, с 30-х годов сельское хозяйство Узбекистана постепенно превращалось в монокультурное (хлопковое) и, несмотря на сказочное плодородие земель Ферганы и Хорезма, производство продуктов потребления в узбекском сельском хозяйстве неуклонно падало, а с ним падал и уровень жизни местного дехканина, и без того один из самых низких в мире.
Единственным спасением было наращивание количества рабочих рук в семье, отсюда и сверхвысокая рождаемость в этом регионе. Сейчас в Узбекистане проживает половина населения Средней Азии (24 млн.) и 60 % населения - моложе 25 лет, что совсем неплохо, но безработица в стране достигает 80 %. На фоне этого факта обесцениваются все остальные.
Особый аспект - назарбаевское евразийство. Ничего общего с научным евразийством Трубецкого и Савицкого, а равно современным неоевразийством оно не имеет. Смысл назарбаевских идей в сохранении и расширении российских дотаций, больше ничего в его "концепции Евроазиатского союза" не найти и с микроскопом. Такое "евразийство" вполне заслуженно удостоилось ехидной клички "азиопство".
В реальности, потеряв московского сюзерена, властные структуры Средней Азии бросились на поиск нового хозяина, столь же щедрого и толерантного. Были попытки заигрывать с Турцией, ОАЭ, Саудовской Аравией... За десять лет желающие смогли убедиться, что все эти государства не хотят, да и не могут заменить им Россию. А реальная сила, ненавязчиво предлагающая опекунство такого же масштаба, как и Россия в былые времена, - Китай вызывает у властных кланов Средней Азии животный ужас. Под китайцами не разгуляешься.
Властные среднеазиатские кланы пытались объединяться, но не получились ни Центральноазиатский союз, ни другие попытки интеграции. Наоборот, уже несколько раз чуть не доходило до войны. Бряцает оружием, в основном, Узбекистан, но есть ли к тому основания. Автор был в прежние времена офицером мотострелковых войск. Эти войска комплектовались по остаточному принципу, так что в советские времена их переменный состав был, в подавляющем большинстве, узбекским. Мы, мотострелки, реально знаем боеспособность узбекского солдата, и никто из нас не советовал бы Каримову рассчитывать на свою армию.
Предвижу напоминание про Соединенные Штаты. Уж вот кто с великим удовольствием взял бы на содержание бюрократические режимы Средней Азии. Но не берут! Нет, идея овладения Хартлендом в политической элите США жива и по-прежнему служит руководством к действию. Какие-то меры военного характера Штаты в Средней Азии осуществляют, но меры эти столь зачаточны и спорадичны, что сразу становится ясно - "majores penna nido" ("крылья распахнулись шире гнезда", Гораций). А если не столь поэтично, то не хватает средств. Все явственнее кризисное состояние глобальной империи, метрополией которой являются Соединенные Штаты. США вынуждены работать в Средней Азии руками частных компаний и Международного валютного фонда, и единственное на что способны сейчас - лоббировать интересы своих компаний, которые скупили за бесценок центральноазиатскую промышленность, наивно полагая, что им тут все будет, как в Европе.
Бюрократы Центральной Азии уже и не знают, как бы заманить инвестиции из промышленно развитых стран. Отсюда и нелепые проекты всевозможных транспортных коридоров и трубопроводов, кончающиеся пшиком. Ну, соединили, например, туркменскую железнодорожную сеть (если можно называть "сетью" единственную линию) с иранской. Туркменбаши радостно протрубил: наконец-то избавились от имперского российского наследства. И что возят по этой "сети"? Он что, всерьез полагал, что Иран возьмет да и предоставит ему возможность свободной конкуренции с иранскими нефтью и газом?
Реально: современные политические структуры Средней Азии существуют за счет экспорта сырья, щедро и безоглядно делясь им с иностранными управляющими и собственными коррупционерами. Этих средств катастрофически не хватает. А потому в Средней Азии идет "отмирание ненужного" - образования, здравоохранения, социального обеспечения, сельской инфраструктуры, малых городов, вооруженных сил... Все это объективно двигает правящие режимы в сторону традиционной среднеазиатской "концепции" управления - жестокости.
Но даже здесь народы уже не с прежней готовностью подчиняются сабле и плети. Родовой строй в Центральной Азии разлагается гораздо медленнее, чем в других регионах планеты, но все равно разлагается. И немалую роль здесь сыграло внедрение Средней Азии в единое культурно-информационное пространство СССР. В Афганистане тоже имело место такое внедрение, но без ликвидации неграмотности (в Средней Азии осуществленной), оно затронуло народные массы в самой слабой степени.
Что же касается членов бюрократических родов, то по принципам родового сознания, если член рода находится у власти - весь род находится у власти. К тому же все члены этих родов, как правило, зачисляются в обслугу правителей и, так или иначе, выступают на стороне официальных структур.
Несмотря на национализм правящих режимов, среди местного населения постепенно усиливаются "просоветские" настроения (следует отметить, что в массовом сознании народов Центральной Азии понятия "российское" и "советское" связаны достаточно тесно). Объективная почва для усиления этих настроений в том, что обещанная коренным народам Центральной Азии этнократия, сладкая жизнь за счет "нацменьшинств", и в первую очередь, русских на практике вылилась в равную степень угнетения для всех. Общность судьбы порождает смягчение первоначально острой конфронтации между коренными и "пришельцами" и переход к политике совместного противостояния бюрократическому гнету. Пока эти настроения проявляются мало, но правящие кланы уж позаботятся усилить их своими неумными и жестокими действиями.
Еще одна идеологема, наличествующая в Центральной Азии, - концепция либеральной демократии, которую московские "демократы" пытались внедрить в ходе экспорта "либеральной революции", пребывая в эйфории после развала СССР. В Центральной Азии экспорт был удачным в Таджикистане, и обернулся такими кровавыми событиями, что вряд ли удастся еще раз заманить таджиков на этот путь. В других среднеазиатских странах в те времена он сорвался, произошла "консервация" либерально-демократической оппозиции. Например, сохранились заслуживающие внимания структуры в Узбекистане, и теоретически у Каримова есть возможность политического маневра: передать власть какой-нибудь знаковой либерал-демократической фигуре и уйти в тень, сохранив реальные рычаги управления в своих руках. Правда, в этом случае велика вероятность, что в Узбекистане повторится "шариатское правление" чеченского образца.
Однако, самая мощная идеологема в Центральной Азии - исламистская. Она видится массами коренного населения как основное и единственное средство избавления от нынешних бюрократических режимов. Ее распространение грозно и повсеместно (с некоторыми вариациями).
В северном и центральном Казахстане, т.е. в русских и казахских районах она слаба, в силу того, что казахи - мусульмане только по названию, у них не смог в свое время укрепиться не только шариат, но и бытовой исламский адат. Мечети в северном Казахстане открывают, но при этом присваивают им названия, как домам культуры в советские времена - "мечеть им. Кунаева". Для правоверного мусульманина - это святотатство. Не сильно исламистское воздействие и в Таджикистане - в силу того, что для большинства таджиков этнической религией является не суннитский, а шиитский вариант ислама, а в Нуристане и на Памире господствует исмаилизм, который только маскируется под ислам, на деле имея с ним мало общего.
Но среди узбеков, сартов южного Казахстана, пуштунов Афганистана, уйгуров Киргизии и Синьцзяна исламская идеология постепенно становится господствующей. Строго говоря, она была господствующей и ранее, но в более мягкой и толерантной форме школы ханифия. Сейчас на смену ханифизму идет ваххабизм, проповедуемый при поддержке финансовой и военной мощи Саудовской Аравии и Пакистана.
Хотя военная мощь Пакистана весьма относительна, но по сравнению с военной немощью стран Центральной Азии довольно существенна. Во всяком случае, ее хватило, чтобы заполнить афганский вакуум марионеточными отрядами талибов. Правда, разнородные политические силы Афганского Туркестана держатся довольно долго, но, кроме Ахмад Шаха Масуда, льва Панджшера, рассчитывать в военном плане ни на кого не приходится. И, по примеру "Талибана", созданы и действуют военно-политические исламистские движения Таджикистана, Узбекистана, Киргизии и Синьцзяна. Властные структуры Центральной Азии совершенно не способны противостоять натиску исламского экстремизма.
На этом фоне Назарбаев перенес столицу из происламистских районов на север, стараясь теснее прижаться к России (а на крайний случай купил остров в Эгейском море), заменяя политический маневр территориальным. Остальным некуда деться.
Пока есть три силы, сдерживающие напор исламского экстремизма, и все они внешние. Во-первых, это военные структуры России, наиболее ярко представленные 201-й базой в Таджикистане. Во-вторых, это Синьцзянский военный округ Народно-освободительной армии Китая. В-третьих, это военные силы Ирана, в недавнем Гератском инциденте убедительно продемонстрировавшие талибам свою готовность к вмешательству в афганские дела. Тем не менее, и иранцы, и китайцы занимаются поддержанием порядка на своих государственных территориях, предоставляя России в одиночку поддерживать на плаву бюрократические режимы Средней Азии.

Нужна ли России Центральная Азия?

А в самом деле, нужна ли? Британию сокрушать не требуется. В финансовом плане регион убыточен, в политическом невыгоден, к тому же обещает крупномасштабную войну с исламским миром. Да, действительно, есть там русское население, но его основная масса - это коренное русское население Южной Сибири и Южного Урала. К югу от полосы пустынь была и развивалась русская колонизационная зона, но практически деколонизация уже началась - полтора миллиона русских, почти половина из проживавших к югу от полосы пустынь, уже покинули Среднюю Азию. Может быть, просто эвакуировать остальных, а с Казахстаном решить вопрос на базе плебисцита?
Но, во-первых, Центральная Азия - богатейшая ресурсная зона. Только по цветным металлам она давала половину всей выплавки в СССР. А кроме них, есть богатейшие и высокотехнологичные месторождения железных руд и хромитов, достаточно богатые газонефтяные месторождения. А другого хлопка, кроме узбекского, российская легкая промышленность никогда не имела.
Логично утверждать - ресурсы Центральной Азии необходимы для развития России, но слышаться возражения: Россия сама-то не в состоянии использовать свои ресурсы и точно так же передает их в пользование иностранным компаниям, как это делают страны Средней Азии. Там - братья Коганы, здесь - братья Шварцманы (Черные), велика ли разница? Да и поздно спохватились, тот же Казахстан почти 90 % своих предприятий передал в собственность или управление иностранных компаний.
Все это так. Но Россия имеет мощный потенциал восстановления, который не просматривается в Центральной Азии, и как только она попросит всякое бродячее жулье со своей территории и из своей экономики, настанет и очередь прилегающих ресурсных зон - Средней Азии, Закавказья, Монголии, Афганистана... В стратегии возрождения России немалую роль должно занимать создание основ экономической политики страны в этих регионах. И такой экономической политикой должен стать неоколониализм.
Термин, конечно, скомпрометированный, но ведь сущность его в извлечении максимальных выгод при минимальных затратах. А это и должно стать сутью экономической политики России за рубежом. Ну, если хотите, можно выдвинуть другой, например, "селективная интеграция". Межправительственные соглашения о разработке месторождений, соглашения о разделе продукции, целевые инвестиции, направление квалифицированных специалистов на договорной основе, предоставление транзита на взаимовыгодных условиях - любой экономист назовет массу способов выкачивания необходимых для России средств и материалов из этого региона. Им нечем платить? Пусть платят продукцией и правами собственности. Главное - не вносить в этот процесс никакой идеологии. Ни к чему опять взваливать себе на плечи финансово дефицитный регион.
Во-вторых, и сейчас ведь идет товарообмен. Не сказать, что очень мощный, но все-таки 6-8 млрд. долларов в год. И взаимные инвестиции осуществляются (кстати, они вкладывают больше в российскую экономику, чем Россия - в экономику этих стран). И долги стран Центральной Азии надо взыскивать - их около 3 млрд. долларов. В общем, грех не использовать свое положение крупнейшего рынка сбыта центральноазиатской продукции и основного транзитного посредника для этого региона.
В-третьих, борьбу с исламским экстремизмом в Центральной Азии придется продолжать. Если бы она шла за границами России, можно было бы убрать 201-ю базу из Таджикистана и занять позицию невмешательства. Но она уже вовсю полыхает на российском Северном Кавказе и кое-кто старательно разжигает ее в Поволжье. Недаром талибы сулят одним могучим ударом дойти до Казани. Таджикская позиция сдерживает распространение исламского экстремизма в Центральной Азии и распространение его на Сибирь и Поволжье. В конечном счете, содержание 201-й базы обойдется дешевле масштабных антитеррористических мероприятий на обширных просторах Восточной и Центральной России.
Точно так же придется продолжать политику союза с действенными противоэкстремистскими силами, прежде всего с Ахмад Шахом Масудом. Неизбежно предстоит установить и отработать четкое взаимодействие с противоповстанческими силами Ирана и Китая, продолжать политику военной поддержки правительства Таджикистана и сколачивания военно-политического фронта всех антиталибских сил в Афганском Туркестане.
Но, разумеется, все это паллиативные меры. Самое неприятное, что их осуществление разрушает традиционную политику межэтнического и межконфессионального сотрудничества, которая успешно проводилась в России с XV века. В числе подрывных антироссийских концепций есть и такая, как втягивание России в конфронтацию с исламским миром и, к сожалению, втягивание это постепенно происходит.
Совершенно необходима резкая смена политических парадигм. Напрашивается такой шаг, как углубление взаимодействия с Ираном и всеми проиранскими группировками консервативных исламских революционеров хомейнистского толка. Видимо, необходимо усиление взаимодействия и поддержки модернистских сил, исповедующих исламский социализм, в том числе иракского и сирийского правящих режимов и опирающихся на их теорию и практику группировок в исламском мире. И, наконец, необходима политическая реконструкция Центральной Азии.
Конечно, сейчас об этом говорить трудно. В Российской Федерации устанавливается точно такой же по своей сути режим бюрократической диктатуры, какие установились и в Центральной Азии. Внутреннее типологическое родство моделей управления затрудняет реконструкцию в самом главном вопросе - мотивации российского государства и общества в отношении перемен в этом регионе. Но исламский фактор в Центральной Азии наращивает свое присутствие и значение, и чем меньше заниматься им сейчас, тем больше сложностей будет потом.
Конечно, вмешательство не должно выливаться в формы 1917-1934 гг., поскольку эффект таких действий краткосрочен в историческом плане. И, несомненно, Россия не должна заниматься этой реконструкцией в одиночку, но в максимальной степени привлечь к этой работе Китай, Иран и Индию, в качестве стратегического антипода Пакистану. Интеграция этого региона возможна в виде Центральноазиатской конфедерации (формально или по сути), протекторируемой ассоциацией России, Китая, Ирана и, возможно, Индии, которые могут выступить гарантами суверенитета и позитивной направленности развития государств Центральной Азии, а в экономическом плане целесообразно создать общий центральноазиатский рынок с участием в нем ассоциированных территорий - Синьцзяна, Хорасана и Афганского Туркестана.
Одной из основ изложенного должно стать решение южносибирского вопроса, скорее всего, путем федерализации Казахстана и создания в его составе Южносибирской автономии, пользующейся максимально широкими правами. Это, конечно, не единственное из возможных решений - в любом случае современные режимы рассматриваемого региона будут противиться любым изменениям их статуса и структуры, так что, в конечном счете, можно пойти и на прямое присоединение Степного края к России. В ближайшем будущем развитие внутренней ситуации в России и Казахстане, а равно и международной обстановки (в особенности, усиление американо-китайской конфронтации по тайваньскому вопросу) предоставят такую возможность.
Главное в центральноазиатском вопросе - обеспечить такое развитие событий, которое исключало бы ослабление внешне- и внутриполитических позиций России, а, напротив, посредством максимального использования ресурсов и потенциала Центральной Азии, усиливало бы их.
В итоге, можно констатировать, что, даже при отсутствии проработанной концепции российской политики в Центральной Азии, самим ходом событий создан неплохой задел для ее создания и развития. В основу такой концепции органично вписываются такие подходы, как:
- установление российского контроля над Южной Сибирью и Южным Уралом (в той или иной форме) и отказ от территориального продвижения к югу от полосы пустынь;
- максимальное использование ресурсов и позиций Центральной Азии в обмен на предоставление возможности развития технологий;
- стабилизация политической ситуации в регионе, даже ценой его политической реконструкции;
- привлечение к политической и экономической реконструкции иностранных государств, реально заинтересованных в стабилизации Центральной Азии;
- вытеснение из нее политических сил, строящих свою политику на дестабилизации и деструкции региона.
В заключение напомним, что подобная политика своей предпосылкой имеет, прежде всего, оздоровление внутриполитической ситуации в России и направленность действий ее политической элиты на политический и экономический подъем страны, чему в немалой степени может способствовать сотрудничество с народами и здоровыми политическими силами Центральной Азии.

  Назад На начало страницы На главную страницу